Мы издали и всегда будем издавать много книг для детей и подростков о холокосте, о жертвах войн, несправедливости, жестокости. Ведь свидетельства о прошлом никогда не теряют связи с настоящим. Дело здесь не только в годовщине трагических событий Второй мировой, и напоминании о том, чего никогда не должно было случиться. Истории детей, рассказывающих о Холокосте, раскрывают множество современных проблем. Так, например, в «Острове на Птичьей улице Ури Орлева видны характеры мужчин, каких, кажется, в нашем благополучном обществе уже нет. И все эти истории, все до единой – гимн жизни. В век, когда любой дискомфорт вызывает панику, важно обратить внимание и на это тоже. Итак, война. Главные улицы по всему миру меняют названия. Теперь они будут называться Гитлерштрассе...
Ури Орлев «Остров на птичьей улице»
11-летний Алекс рассказывает свою историю языком робинзонады. Как бы это ни звучало, перед нами увлекательный роман. Развалины гетто, ставшие для Алекса укрытием, сродни необитаемому острову. Книга о Робинзоне – привет из мирной жизни – лишь чуть-чуть поменяла восприятие реальности. Но этого «чуть-чуть» достаточно. «Больше всего я любил валяться в дождь в своём укрытии и читать книги», – скажет Алекс, словно никакой войны нет, и его укрытие не принадлежит сразу двум враждебным мирам (вторая сторона здания находится на польской территории). Алекс разыскивает еду и всё необходимое, скрывает следы своего присутствия, стараясь не выдать себя изо всех сил, и то и дело его выдаёт. И никак не может понять: неужели немцы так упорно исследуют здание ради одного-единственного беглого мальчишки? Конечно, нет. То, как скрывались люди, внезапно и нелепо объявленные врагами, составляют большую часть робинзонады Алекса. Он то и дело встречается с ними, скрывается от них или внезапно узнаёт о том, что всё это время кто-то скрывался рядом. Правда о людях и их поступках будет разной, часто горькой. Тем сильнее и ярче характеры тех, кто сохранил своё я. Это, конечно, отец мальчика, одновременно смелый и уязвимый. Приключенческие романы, воспитывающие героев – так ли это наивно? Ведь это на них вырос отец Алекса, впитав и передав сыну то, что, лишая книгу привычной для историй о Холокосте серой палитры, возвращает в эту историю краски, придаёт яркость, многослойность и невероятный диапазон характерам. Как может быть жизнеутверждающей история о Холокосте? Может. Воля к жизни – великая вещь. Воля к жизни, здравый смысл, честность и готовность действовать.
Майкл Грюнбау «Где-то в мире есть солнце»
Восемьдесят мальчиков прошли в разное время через комнату 7 в Терезине. Выжило одиннадцать. Майкл Грюнбаум пересказывает несколько лет собственного детства, от двенадцати до пятнадцати с половиной. Лаконичный язык, торопливые перескакивания здесь не просто органичны, они – единственный способ для читателя выдерживать повествование. Эту книгу перелистываешь трясущейся рукой, с облегчением переходя к каждой новой дате: 11 марта 1939, 19 ноября 1942, 23 ноября 1943, дальше, скорее дальше... Выручает только приближение той самой даты. А вот героев книги – мальчишек – держит на плаву упрямая надежда, что всё изменится. Потому что не может ведь быть по-другому? Они играют в футбол, репетируют пьесу и концерт, чему-то учатся и о чём-то спорят, и кажется иной раз, что ничего по-настоящему ужасного с ними не происходит. Словно бы всё настоящее – где-то ещё, не здесь. Тем страшнее обнаруживать обманчивость этой иллюзии. Одно из самых драматичных мест – визит в лагерь представителей Красного Креста. Вот почему детям позволено учиться и заниматься обычными делами. Они – часть декораций, прикрывающих для остального мира ужасную реальность. Этой реальности противостоит всего лишь мальчишеское братство – беспомощных, в сущности, ребят. Но не совсем. Двадцатилетний Франтишек Майер – Франта, мадрих комнаты 7 в L417, корпусе для мальчиков, ставший тем самым восьми десяткам почти отцом.
Это Майер будет как бы невзначай напоминать: «Когда Миша вернётся в Прагу, а Павел в Остраву, а я в Брно, мы все должны вернуться как люди. Как человеческие существа, не утратившие способность уважать и любить».
И этот день настанет.
Мария Рольникайте «Привыкни к свету»
Самое трудное, после того, что пережито – возвращение к нормальной жизни. Героиня Маши Рольникайте не попала, как сама Маша, в вильнюсское гетто, смогла пережить страшное время, скитаясь и прячась. ( «Привыкни к свету» – художественное продолжение её дневника «Я должна рассказать»). Еврейский ребёнок становится испытанием для литовцев: каждый проходит его в меру своих сил, рискуя собственной семьёй. И всё-таки испытание пройдено. Осталось научиться жить в изменившемся мире. Привыкнуть, что не надо прятаться, и не бояться. Попробовать найти родных. И, наконец, самое сложное: написать сочинение «Как я представляю себе жизнь после войны».
Анника Тор «Остров в Море. Пруд белых лилий ». Тетралогия в двух томах
Тетралогия Анники Тор начинается с повести «Остров в море». Это история двух еврейских сестёр, дочерей венского врача, нашедших приют на маленьком рыбацком острове в Швеции. Штеффи и Нелли придётся приспосабливаться к новой жизни – в чужих семьях, с тоской по родителям и надеждой когда-нибудь воссоединиться. Сдержанный тон и подчёркнутая обыденность событий здесь даже не авторский приём, а, пожалуй, единственно возможный способ описать реальность сороковых: глубина переживаний просто не имеет предела. Как и надежда – несмотря ни на что. Ничего уже не будет, как прежде, но именно так девочки, а потом юные девушки мало-помалу обретают новую жизнь, в которой тоже находится душевное тепло, новая привязанность и любовь. Печаль утраты словно бы придаёт особую остроту маленьким и большим радостям, победам и поражениям. Прошлое не может быть забыто, как не может быть забыто множество похожих историй – ни тогда, ни сейчас.